---

Байки шипчадлера. Начало

---

Я всё-таки работал с ними лет 16-17 назад, когда они были ещё просто китайцами, без перекоса в капитализм, как сейчас. Так что на китайское судно можно было сходить как на экскурсию в Советский Союз.

Всё серое, блёклое, неудобное, неуютное, двери косые, замкам лет 30, люди затурканные, ходят по судну быстрым строевым шагом.

В общем, в лучших традициях утопизма под названием коммунизм.


Я поднялся по трапу, и меня встретил вахтенный матрос с автоматом! Он жестом показал мне «стоять на месте». Не знаю, были ли у них рации, но он пошёл кому-то докладывать о моём прибытии.

Вышел офицер, судя по форме. На школьном английском попросил у меня паспорт и поинтересовался целью визита. Матрос с автоматом выдал мне журнал, в котором я должен был записать свои данные и расписаться.

Я уже начал уставать от этого напускного официоза, как вдруг он сказал: пройдёмте за мной.

Мы шли тёмными коридорами куда-то вверх. Кругом иероглифы, и ориентироваться было вообще бесполезно.

Наконец мы поднялись на верхнюю палубу, и мне приказали ждать.

Там, видимо, доложили обо мне, дверь открылась, и меня в каюту пригласил капитан.


Он довольно сносно говорил по-английски, и это пока было единственной радостью. Предложил мне присесть на диван, и я присел.

Диван — громко сказано, это была деревянная скамейка, обтянутая дерматином. Такого депрессивного судна в моей практике ещё не было. Капитан сказал, что нужно подождать первого помощника капитана, и я вспомнил, кто занимал эту должность в советское время.

Это были кадровые офицеры КГБ, следившие, чтобы команда не разлагалась под тлетворным влиянием загнивающего Запада.

Короче говоря, стукач.

Заходит, значит, этот первый помощник — ни малейшего внимания на меня — и начинает отчитывать капитана.

В какой-то момент мне этот театр абсурда надоел, и я сказал капитану, что меня ждут на другом судне.

Не тут-то было. Капитан начал переводить мои слова особисту, и тот жестом показал мне на диван.

Процесс кипения уже было не остановить, и я выпалил: либо вы заказываете продукты, либо я ухожу.

Капитан, видать, перевёл не только мои слова, но и моё настроение. Первый помощник брезгливо на меня посмотрел и вышел из каюты.

Наконец-то я вручил свой прайс-лист, и капитан начал его изучать.

 
Затем он написал на листке бумаги несколько позиций, которые нисколько меня не удивили. Он заказал 10 мешков риса, 500 килограммов капусты и 5 килограммов острого перца чили.

Я расписался в журнале о том, что убыл, и с максимальной скоростью покинул пароход.

Решив не растягивать «удовольствие», сразу поехал на базу, всё купил и через час уже стоял у борта.

Ставил я машину по привычке под судовым краном, чтобы за раз всё поднять, а там уж пусть они сами разбираются.

Поднялся к капитану, очередной раз оставив автограф товарищу с автоматом, сказал, что заказ выполнен и товар ждёт внизу. Капитан снова позвонил этому первому, вызвал повара — и всей этой делегацией мы направились смотреть продукты.

Я ждал какой-то реакции от повара, но тот молчал, как воды в рот набрал.

Всё тот же из госбезопасности вспорол все мешки с рисом и убедился, что там рис. Затем заорал на вахтенного — и тот исчез за дверью.

Через пару минут на причал высыпалось человек 20 матросов, и они попёрли всё это по трапу руками. Напомню, машина стояла под краном.

Когда всё было отнесено на судно, я в составе той же делегации отправился в каюту капитана за самым главным.

За вражескими американскими деньгами.


И тут начался самый настоящий театр абсурда.

Повара сразу прогнали, закрыли каюту на два замка и удалились куда-то за чёрную занавеску.

Капитан вышел с трясущимися руками, в которых держал пачку с долларами. Он вынул первую купюру, и первый помощник начал записывать номинал и серийный номер.

Так было с каждой купюрой. Полное ощущение сюрреализма длилось не менее часа.

Когда опись банкнот закончилась, первый помощник протянул мне листок с номерами и показал пальцем, мол, подпиши.

Я, естественно, такими глупостями заниматься не стал и начал пересчитывать валюту.

Видимо, моё неисполнение приказа его разозлило, и он начал пересчитывать деньги в третий раз.

Наконец мы сошлись в сумме, и тут этот главный судовой идеолог что-то сказал капитану. Капитан передал мне его слова, отчего у меня чуть не отвалилась челюсть.

Коммунизм коммунизмом, а законы рынка мы, оказывается, тоже знаем.

Он потребовал 5%-ной скидки.

Тут уж моё терпение лопнуло, и я выпалил, что скидка делается на заказы свыше 10 000 долларов. Естественно, я врал, но никакую скидку я не дал бы в любом случае при таком отношении.


Ну, не могла эта скучная и неинтересная история остаться без светлого позитивного пятна.

Когда мы спустились на первую палубу, нас догнал китайский кок с двумя баночками в руках.

По жестам и мимике я понял, что он объяснял капитану, что эти продукты на исходе, и не мог бы капитан заказать и их тоже. Мне вручили баночки, исписанные вдоль и поперёк иероглифами. Я сказал, что не знаю, что это, и мне нужно попробовать.

Первый помощник охладел и потерял всяческий интерес ко мне и продуктам, ибо, подозреваю, рассчитывал на 5%, а тут сорвалось. Он ушёл, и народ стал вести себя пораскованнее.

Мы с коком и капитаном спустились на камбуз, где мне выдали вилочку. Я открыл первую банку — оттуда шёл запах сладких томатов.

Повар жестом мне показывает — попробуй.

Я заглянул в банку. Там действительно лежало что-то напоминающее помидор, но нарезанное очень тонкими дольками.

Я, конечно, знал, что ничего подобного у нас нет, но любопытство взяло верх.

Преспокойно зацепил верхнюю дольку и положил её в рот. Она оказалась сладкой и даже вкусной.

Не прошло и секунды, как невероятная острота и жжение впились одновременно во все мои вкусовые рецепторы. Слёзы лились из глаз чуть ли не струями. Хорошо, хоть додумались сразу дать мне стакан воды. Не скажу, что это сильно помогло, но то, что ничего острее я в своей жизни не пробовал, — это точно.

Капитан мелко хихикнул — и смеяться начала вся поварская команда. С трудом сглатывая, я сказал, что у нас такого точно нет, и капитан проводил меня до трапа.


P.S. Что меня поразило: капитан тихонько мне на ухо извинился за первого помощника и развёл руками, давая понять, что уж как есть, так есть.

Больше, к счастью, китайские пароходы к нам в порт не заходили, но и этого было вполне достаточно, так как вкус остроты сохранился у меня во рту до самого вечера.