Я познакомился с Арнольдом Абрамовичем Кепелем на моих четвертых по счету курсах английского языка в Бостоне. У него это тоже были не первые курсы. Интересное дело: Арнольд сносно читал по-английски, при этом понимал текст куда лучше, чем читал вслух. Но изложить прочитанное на английском и вести разговор на этом языке, как ни старался — не мог. Нечто подобное было и со мной. Правда, я и читать толком-то не мог, хотя перевести увиденное на русский, получалось — выручал контекст.

Курсы нам обоим помогли мало, но мы как-то быстро сошлись. То ли общие нелады с английским сблизили, то ли взаимоуважение.

Я видел в нем широкообразованного, очень деликатного и интеллигентного ученого, перед такими людьми я преклонялся еще со студенческих лет. У него же был какой-то странный пиетет перед людьми печатающимися. Курсы давно закончились, мы же периодически общались. Несколько раз он был у нас дома и покорил моих близких. А дети, Андрюша с Анечкой, через час после знакомства уже съезжали с его спины, как с горки.

Жил Арнольд Кепель в Мелнроузе, пригороде Бостона, в односпальной, субсидированной местными властями, квартирке. Обставлена она была очень скромно: кровать, письменный стол с подержанным компьютером и принтером, книжные полки и гантели, к которым, как мне казалось, Арнольд давно не притрагивался.

Был, похоже, довольно одинок, потому что недели через две после знакомства, выразил готовность в любое время подвезти меня на своем автомобиле по журналистской или другой необходимости. Он никогда не рассказывал о том, почему эмигрировал из СССР, как прожил все эти годы в Америке, была ли у него семья, почему сейчас живет один. Я же не счел возможным расспрашивать его на эту тему.

Помнится, мы даже съездили вместе в какой-то приморский городок, где жил в то время престарелый прапраправнук Радищева, бывший высокопоставленный сотрудник ЦРУ, не помню уже его фамилии. Арнольд, стесняясь, попросил меня поприсутствовать при разговоре, который шел на русском языке. Беседа шла трудно, бывший цэрэушник надолго погружался в воспоминания, многое забывал, затем вспоминал и поправлялся.

Я тогда сотрудничал с двумя русскими газетами «Панорама» в Лос-Анжелесе и «Русский базар» в Нью-Йорке. Интервью с потомком Радищева было опубликовано в одной из них, причем с благодарностью Кепелю за помощь. Его это очень растрогало.
 

Вскоре после этой поездки он открылся, рассказав о том, что несколько лет посвятил анализу шедевров Шекспира и пришел к выводу, что тайна жизни и творчества этого гения зашифрована в его произведениях.

Честно говоря, поначалу я воспринял всю его затею с недоверием. Еще бы, многие исследователи на протяжении столетий бьются над этой загадкой, а тут вот нашелся какой-то Кепель и …

Я попросил его рассказать о себе и, когда узнал о нем побольше и познакомился с документами, уровень доверия к этому доморощенному шекспироведу вырос. Арнольд Кепель был кандидатом технических наук. Окончив с отличием Институт приборостроения в Москве, стал автором ряда изобретений в области скоростной фото- и киносьемки. Приборы, сконструированные Кепелем, долгое время пор выпускались в Казани и Минске.

Последние двадцать лет перед эмиграцией из России работал в НИИ документоведения и архивного дела, где опять-таки при помощи фотосъемки занимался раскрытием исторических тайн и загадок — восстановлением текстов древних и старых, испорченных временем или людьми документов.

В частности, ему удалось прочесть пергаменты времен Ивана Грозного, обнаруженные в Кремлевских тайниках; восстановить внешний облик репрессированных выпускников особого факультета Военной Академии РККА 1935 года, реставрировав сознательно испорченный тушью фотоснимок; прочесть ряд имен безвестных героев Великой Отечественной по истлевшим запискам в солдатских медальонах. Арнольд Кепель — автор пособий, которыми может и сейчас пользуются архивисты в России и других странах бывшего СССР.
 

А потом он дал мне дискету с рукописью своей книги о Шекспире. Читал я ее взахлеб. И поверил автору, более того, опрометчиво взялся помочь ему опубликовать эту книгу в Риге.

Арнольд Абрамович зажегся этой идеей Была тогда в Риге, так называемая МАПП — Международная Ассоциация писателей и публицистов, созданная и руководимая моим коллегой по «Советской молодежи», ныне покойным Маратом Каландаровым. У Ассоциации были возможности книгоиздания. Марат прочел рукопись: «это же мировая сенсация, беру в работу!». Я обнадежил Кепеля. Прошел год, второй, но дальше обещаний и анонса в журнале МАПП, к сожалению, дело не дошло. Мне до сих пор неизвестно, где находится сейчас эта дискета.

А осенью 2006 года, когда я возвратился из своей летней поездки в Ригу и Беларусь, то узнал, Арнольд Абрамович Кепель повесился. Думаю, от одиночества и безысходности. Не могу отделаться от мысли: не исключено, что своевременное издание книги о Шекспире, могло продлить ему жизнь.

В память об этом незаурядном ученом, иммигрантская судьба которого сложилась столь трагически, предлагаю материал «Шифр Шекспира», который был .подготовлен мною тринадцать лет назад. Мне казалось, что он утерян, а дня два назад я вдруг наткнулся на него в интернете и счел эту находку знаковой для его памяти..

ШИФР ШЕКСПИРА

« ...Кто ж может быть так туп,
Чтоб здесь специально умысла не видеть?»

Шекспир. Ричард III

Бывший россиянин Арнольд Кепель увидел умысел Шекспира и поэтому уверен, что не только раскрыл шифр его произведений, но и выявил многие неизвестные доселе подробности биографии и личной жизни величайшего и самого загадочного поэта второго тысячелетия.

Случайно прочитанная статья одного из исследователей шекспировских текстов и биографии поразила Кепеля явной нелогичностью многих умозаключений, приведших в конце концов к выводу, будто автором гениальных произведений является совсем другой человек, а не Шекспир. И технарь решил сам прикоснуться к мировой загадке, а для этого — заново стал читать и перечитывать сонеты, а потом и пьесы любимого поэта, вникая в каждую, казалось бы, незначительную мелочь, на которые, как и мы все, раньше не обращал внимания.

Здесь нужно сделать одно отступление. Вот уже больше столетия шекспироведы так или иначе делятся на стратфордианцев и антистратфордианцев. Первые не подвергают никаким сомнениям авторство Шекспира, выходца из города Стратфорда на Эвоне. Их противники, ссылаясь на скудность биографических данных и отсутствие рукописей и черновиков, а главное — на необразованность и узость кругозора сына неграмотного стратфордского перчаточника, утверждают, что он просто не мог сочинить то, что написал.

А был лишь живым псевдонимом, за которым по разным причинам скрывались другие высокообразованные и титулованные особы.

На эту тему выпущено множество статей и книг, ставших подлинными бестселлерами. В качестве примера можно привести «Игру об Уильяме Шекспире, или Тайну Великого Феникса» известного российского шекспироведа Ильи Гилилова. Читается она с не меньшим интересом, чем нашумевший сейчас «Код да Винчи» Дэна Брауна, хотя в ней не пролито ни капли крови. Но сломано столько копий, повержено столько стратфордианцев «неопровержимыми» историческими и лингвистическими реалиями, что, кажется, поставлена последняя точка в этой теме. Все, что доселе приписывалось Шекспиру, написали ( по Гилилову) Роджер Мэннерс, он же граф Рэтленд и его супруга Елизавета Сидни.
 
Иногда они оказывались в настораживающем подтексте, как будто автор специально хотел обратить на них внимание. Вот, например, в пьесе «Троил и Крессида» Елена Прекрасная говорит Троилу «Вот, на твоем подбородке 52 волоска и лишь один из них седой»... Кто в самом деле знает, сколько волосков на подбородке?

В «Укрощении строптивой»: «Старая карга без единого зуба В ГОЛОВЕ и с кучей болезней, как у 52 кляч». Почему в голове, а не во рту?

Вот фраза из «Генриха IV»: «Турция, владеющая 52 королевствами». Явный перебор королевств...

Еще более повторяемым у Шекспира является число 11:
то отдельно — «Каждые 11 овец дают 28 фунтов шерсти» (почему 11, ведь в Англии считают дюжинами или десятками), то в сочетании с другими цифрами, однозначно опознаваемыми, например, в форме 11.23.4 или 7.11....

Словом, Арнольд Кепель, занимавшийся и раньше обработкой информации, не понаслышке знакомый со статистикой, пришел к однозначному выводу: казалось бы, случайные цифры в шекспировских текстах имеют далеко не случайное предназначение — в них скрыт какой-то тайный смысл. А что если поэт пользовался специальным шифром, что было достаточно распространенным явлением в те времена? Может, в его жизни было нечто такое, что не подобало знать современникам, но хотелось сохранить для потомков? Разгадав его, можно найти ответы на многие загадки, прочесть не только текст, но и подтекст.

Результаты этого увлекательного исследования, тем более, что заняло оно не один год и вылилось в интереснейшую книгу, изданную в Москве небольшим, правда, тиражом. Сейчас готовится ее дополненное издание.

И все же, о ряде самых важных находок нельзя не рассказать: число 11, например, означает одиннадцать букв в английском написании фамилии Shakespeare, а 7 — семь букв в имени William.Таким образом, в текстах Шекспира исследователь не только обнаружил своеобразный автограф, но и однозначные указания на то, что все их написал Вильям Шекспир, родившийся 23 апреля 1564 года ( 11.23.4) и умерший 23 апреля 1616 года.

Есть только один человек среди гениальных поэтов и кандидатов в Шекспиры с такими жизненными отметками — сам Вильям Шекспир, сын перчаточника из Стратфорда, а не знатная титулованная особа.

В 91-м сонете поэт пишет: «Кто славится знатностью..., кто богатством..., а у меня нет ничего этого...». И Кепель доказывает, что эти строки относятся к самому автору. Более полный биографический анализ сонетов показывает, что автор беден, в Лондоне собственного жилья не имеет, что его профессия — актер и литератор. Так, сам того не ожидая, Арнольд Кепель стал убежденным стратфордианцем, и помог ему в этом сам поэт.

На совпадения дня рождения и дня смерти Вильяма Шекспира до этого мало кто обращал внимания — случайность, дескать. Однако Арнольд Кепель понимал, что по статистике, вероятность такого совпадения приближается к нулю. Проанализировав дополнительные скрытые и явные указания в текстах сонетов и пьес, пришел к выводу, что и год смерти не случаен. В нем зашифрована та же цифра 11, если убрать 66, число тоже кратное одиннадцати. Что это означает?
 

А то, что Шекспир прожил ровно 52 года (помните число волосков в бороде?) и ... покончил жизнь самоубийством. В тексте его произведений есть, по Кепелю, явные указания на то, что Шекспир заранее решил поступить именно так..

Еще одно открытие. До сих пор считается, что большинство — 126 из 154 сонетов Шекспира посвящены Другу, над именем которого давно бьются знатоки. И только 28 — Смуглой леди, имя которой тоже остается загадкой, хотя и существует ряд гипотез.

Арнольд Кепель пришел к однозначному выводу, что все сонеты посвящены Смуглой леди, писались поэтом как письма к ней в 1592 — 93 годах и еженедельно передавались из рук в руки. Исследователь расшифровал и имя адресата — Эмилия. Оно упоминается в явном или в зашифрованном виде многократно и очень часто рядом с именем самого поэта. Смуглая леди, как уверен Кепель, никто иная, как придворная музыкантша, красавица Эмилия Боссано.

Таким образом, подтверждается мнение английского историка А.Роуза, который в 60-х годах не только высказал такую гипотезу, но и обнаружил в архивах подробности биографии Эмилии Боссано, происходящей из старинного рода итальянских евреев, отсюда и Смуглая леди. Она не только прекрасно играла на спинете (прообраз пианино-клавесина), но и позже писала пьесы на библейские темы, занималась просветительской деятельностью среди бедных. К сожалению, считает Кепель, шекспироведы не обратили на эту кандидатку в Смуглые леди должного внимания и до сих пор считают адресата стихов вымышленным персонажем.

В заключение я попросил Арнольда Кепеля на основании своей расшифровки произведений поэта составить не творческую, а персональную биографию Вильяма Шекспира, которая, кстати, так никем и не написана из-за недостатка архивных материалов.

— Начнем с того, что достоверно известно. Вильям Шекспир родился 23 апреля 1564 года в Стратфорде в семье ремесленника. В 18 лет женился на 26- летней соседке Анне Хатуэй и вскоре стал отцом троих детей, одного из которых, рано умершего, звали между прочим Гамнет.

В 1585 году он уезжает из Стартфорда и в Лондоне появляется лишь в 1589 году. Где и в качестве кого он провел эти четыре года — неизвестно, хотя у меня есть и на этот счет свои предположения, но о них говорить еще рано. В Лондоне Шекспир устроился в театр в качестве актера, а затем и драматурга, представившего для постановки в своем театре (с 1599 года именовавшегося «Глобус») 37 пьес.

В 1612 году прекращает литературно-сценическую деятельность и возвращается в свой дом в Стратфорде, где занимается семейными делами и коммерцией. Там же и умирает 23 апреля 1616 года, прожив точно 52 года.

Теперь я могу утверждать, что в Лондоне он встретил Эмилию Боссано, влюбился в нее и долго добивался близости. Как музыкант Эмилия жила и работала под покровительством семидесятилетнего министра культуры, кузена королевы лорда Генри Хансдона. Ходили слухи, что она была даже его любовницей. Кстати, у некоторых антистратфордианцев есть «неопровержимые доказательства» того, будто «Шекспиром был лорд Хансдон»...

Несмотря на то, что к этому времени у Шекспира уже был ряд влиятельных знакомых, приблизиться к придворной красавице-музыкантше оказалось нелегко. Был Шекспир умным и тонко чувствующим человеком, но по наружности об этом не сразу догадаешься — эдакий мужиковатый крепыш и далеко не красавец. Чем он мог обратить на себя внимание Смуглой леди? Только тем, что он лучше всего умел — стихами.
 

Эмилия была натурой романтичной, и письма в стихах тронули ее душу — она ответила Шекспиру взаимностью. Когда они стали близки, поэт долго уговаривал ее (а не мифического Друга, которому якобы посвящено большинство сонетов) родить ему ребенка.

В конце концов Эмилия соглашается. Но беременность незамужней женщины при дворе королевы Елизаветы, слывшей девственницей, была явлением вызывающим, а Шекспир при всем своем желании отношения узаконить не мог. У него, как известно, были жена и семья в Стратфорде. Надо было что-то решать. Тогда Шекспир решил фиктивно выдать Эмилию замуж и уговорил придворного музыканта Альфонсо Ленира вступить в брак, чтобы он стал, как сегодня говорят, крышей для двух влюбленных.

Полагаю (и в текстах есть на это указания), что поэт ему даже заплатил довольно крупную по тем временам сумму денег. Но в итоге Ленир нарушил договоренность и стал претендовать на Эмилию как на законную жену, по сонетам это ясно видно. Трудно сказать, каким образом, но Альфонсо в конце концов добился ее благосклонности. Шекспир же был вынужден отойти в сторону, и отцом его сына Генри, родившегося в апреле 1593 года, стал считаться другой.

Полный разрыв с Эмилией наступил примерно в 1596 году. Кстати сказать, мне удалось разгадать еще одну — 400-летнюю тайну шекспироведения. Есть убедительные доказательства того, что инициалы W. H. в Посвящении к сонетам означают в перевернутом виде первые буквы имени сына поэта — Henri William.

Замечу, что разрыв с любимой женщиной, жгучее чувство ревности и предательство Альфонсо были для поэта таким потрясением, что стали доминантами практически всех его пьес. Шекспир боготворил своего сына и дал себе клятву сделать все, чтобы помочь Эмилии его воспитать. В пьесах он неоднократно намекает на то, что покончит с собой в 52 года и объясняет, что откладывает свой конец так надолго, чтобы помогать Эмилии и сыну материально.

Влюбленный поэт много работает, пишет в своем большинстве пьесы, а не поэмы, так как именно пьесы приносили быстрые деньги. В Лондоне ведет уединенный, можно сказать, даже отшельнический образ жизни. Помимо театра «Глобус», совладельцем которого он был, куда приносил свои пьесы и где сам играл, он нигде не появляется.

Писание пьес — нелегкая работа, а ведь он взялся и зашифровать в них тайные вехи своей жизни, высказать свою обиду и презрение к предательству. Это куда сложнее, чем просто написать пьесу.

День и ночь он писал, пользуясь шифром и подтекстом. И, конечно же, кое-где приходилось жертвовать и логикой развития сюжета, вплетать явные несуразности, поступаться какими-то другими художественными принципами, чтобы обратить внимание читателя и заставить задуматься над цифрами и другими загадками.
 

Не случайно другой гений — Лев Толстой — примерно так объяснял свою нелюбовь к Шекспиру: у него отсутствует главный выразитель того, что характеризует драматургических героев — свой собственный язык. Все его герои говорят одним и тем же языком.

Естественно, в это время Шекспир мало с кем дружил: с одной стороны никого он не хотел допускать в свою творческую лабораторию, с другой — стал малообщительным и замкнутым из-за ревности и невозможности поделиться с кем-либо своей бедой. Ревность отнюдь не способствует благодушию, столь ценимому в дружестве, а, наоборот, вызывает замкнутость и неуверенность в себе. Он глушил горькую участь одиночества влюбленного изнурительным сидением за письменным столом, так как и делать-то больше ничего не умел, кстати говоря. И долгие годы жил тайной надеждой, что удастся вернуть любимую.

Надежды разрушились в 1612 году, когда тяжело заболел Альфонсо Ленир и Шекспир услышал от Смуглой леди сонетов однозначное «нет».

Тогда он возвращается в Стратфорд и, зарабатывая деньги коммерцией, по-прежнему пытается помочь семье и прежде всего Эмилии и сыну Генри, с которыми не порывал связи всю свою жизнь. Когда наступило заранее намеченное им к уходу из жизни 23 апреля 1616 года, Шекспир покончил с собой, приняв яд, как это делали многие герои его пьес — Ромео, Джульетта, Отелло, Регана, Клеопатра, Антоний и собирался сделать Гамлет.

Антистратфордианцы иронизируют по поводу его завещания, в частности, над тем, что своей жене Анне Хатуэй он отписал «вторую по качеству кровать». Ничего такого удивительного в этой фразе нет, если вдуматься, что первая по качеству кровать безусловно принадлежала Эмилии. Замечу, что как видно из исследования того же А. Роуза, Эмилия Боссано, похоронив мужа в 1613 году, прожила до 75 лет, причем ей довелось пережить и сына, ставшего придворным музыкантом и скончавшегося в 1631 году.

К сожалению, на это исследование наши шекспироведы — стратфордианцы и антистратфордианцы — никак не откликнулись, хотя свою книгу Кепель послал и в Российскую Академию наук, и лично вышеупомянутому Илье Гилилову, и академику Н.Балашову, предлагая проверить его выводы, провести экспертизу. Вроде и понятно, почему молчат. А вдруг придется поставить точку в теме, которая вскормила и принесла признание не одному ученому мужу... До англоязычных шекспироведов, несмотря на то, что Арнольд Кепель живет сейчас в США, ему тоже не дотянуться: книга—то написана на русском языке. Обеспечить же квалифицированный перевод у автора не хватает средств.

Насколько сам Арнольд Кепель уверен в правильности своей расшифровки шекспировских текстов? Ответ: конечно, я могу ошибиться в незначительных деталях, но если бы даже сам Шекспир восстал из могилы и попытался меня опровергнуть, представьте, я бы ему не поверил!
 

---

---