— Господин президент, а ведь мы с вами — коллеги по образованию и первой профессии…

— Как?

— Рижский политехнический институт, факультет радиотехники и связи…

— (Улыбается.) Радиотехника — хорошее образование, нас в свое время хорошо учили.

— И это образование помогает в президентской работе?

— Конечно! Математика, теория цепей, матрицы, умение читать и выстраивать схемы — все это позволяет быстро осваивать новые дела.

— Через две недели будет год, как вы — президент. Год выдался непростым: роспуск Сейма, референдум о русском языке, бюджетные урезания… Пресса говорит, что вы — «самый богатый пенсионер Латвии», могли бы уже и отдыхать… Не жалеете, что взялись за эту работу?

— Я без работы не могу. Опыт показывает: лучше всего я чувствую себя в наиболее сложных ситуациях. Первый раз я попал в политику (если это можно назвать политикой), когда стал председателем районного исполкома — именно в период перемен. Начал при СССР и продолжал руководить уже при новой власти Латвийской Республики. Был один момент, когда не было ни законов, ни денег, ни конкретной власти.

Возможно, именно здесь кроется ответ на ваш вопрос: высшая математика помогает найти нужные формулы даже в неординарных ситуациях. Она позволяет мне мыслить иначе — это преимущество, и она дает мне силы. Если передо мной нестандартная ситуация, можно мыслить по-другому и использовать накопленное годами. Я считаю, что накопил огромный опыт и контакты с самыми различными людьми.


Литовская АЭС — никакой политики, только коммерция

— На днях в Латвии гостила ваша коллега — президент Литвы г-жа Грибаускайте. Обсуждалось строительство Висагинской атомной электростанции. Ваша позиция — нам надо участвовать в проекте?

— Если это коммерчески выгодно для Латвии — тогда да...

— И никакой политики?

— Нет, никакой. Я по-человечески понимаю Литву. Не строить атомную станцию [взамен закрытой Игналинской] — была бы большая глупость с их стороны. Я только не понимаю, почему они так затянули по времени? У них есть опыт, люди, инфраструктура, глупо все это не использовать. Это так же, как мы упустили свою возможность восстановить ВЭФ…

Но мы — две разные страны, мы можем оценивать этот проект только коммерчески. Оценку в данном случае даст Latvenergo — компания, в которой работают очень опытные, амбициозные и ответственные люди. Я в свое время имел возможность поработать в Latvenergo, поэтому стараюсь быть в курсе.

Возможности Латвии в сфере энергетики растут, а не сокращаются. Недавно прошел совет иностранных инвесторов — рассматривалась возможность строительства гидроэлектростанции. Речь не идет о проектах пятидесятилетней давности, технологии вполне современные. Проточные гидроэлектростанции — совсем другой способ использования водных ресурсов. Они стремительно развиваются, особенно в Германии. Кроме того Латвия приняла решение присоединиться к Nord Pool.

— Через три года заработает Балтийская АЭС в Калининградской области — новый мощный производитель электроэнергии. Не снизит ли он конкурентоспособность латвийских и литовских проектов? Рынок-то не безграничен…

— Новой Калининградской АЭС ничто не запрещает тоже стать участником Nord Pool. Все зависит от того, как Германия будет решать свои энергетические вопросы после того, как выключит свои АЭС. Электричество идет по проводам не в политическом направлении, а в соответствии с законом Ома. Я полагаю, эти люди действуют разумно — если они что-то строят, они думают и о том, куда деть энергию.

К тому же надо смотреть, что будет развиваться в Белоруссии. Мы находимся в одной и той же сети. В Белоруссии есть некоторый дефицит энергии — возможно, они тоже станут участниками большого рынка. Я на это смотрю как инженер, с точки зрения логики.


Торопиться с введением евро не нужно

— Латвия готовится вступить в еврозону, которая сейчас испытывает большие проблемы. Может, не стоит спешить?

— Во-первых, мы никуда не торопимся. Все наши мероприятия направлены на сокращение расходов и увеличение дохода, я не вижу никаких противоречий. Вопрос в том, как будет развиваться ситуация в Европе — насколько она будет критична. Если произойдет наихудший вариант (правда, я так не думаю), то Латвия пока еще находится в выгодной ситуации — своя валюта у нас есть.

Если бы нам пришлось сегодня принимать решение, я бы сказал: «Подождем еще полгода!» Но у нас есть полтора года, и все, что мы сейчас делаем, направлено на стабилизацию ситуации в экономике...

— Вы считаете, мы выбрали правильный путь стабилизации?

— Можно, конечно, поспорить о том, лучший ли механизм мы выбрали для преодоления кризиса, но уже бессмысленно. Мы уже не можем выбрать другой сценарий, время ушло. И я надеюсь, он нам не понадобится. Латвия все-таки признана страной, которая успешно преодолевает кризис. Это — очень хороший сигнал для тех, кто не знает, куда вложить деньги. Таких в мире много. Если мы теперь будем действовать разумно, то можем добиться существенного отрыва. Это мое мнение.

— Ну, а если ситуация с в Европе ухудшится? Кроме Греции серьезные проблемы начались у Испании, а там и Италия…

— При нынешней модели управления ЕС реальных долгосрочных улучшений добиться не удастся. Модель придется сменить. Г-жа Меркель ясно заявила, что придется договариваться о многих неприятных вопросах — о создании общего бюджета и т.д. Я считаю, что это логично. Если удастся договориться, у ЕС появится будущее, если же нет — это просто невозможно.

Тут вам и ответ об энергетике. Если удастся договориться о строгом финансовом управлении, о единой налоговой системе, за этим последует необходимость договориться и о единой политике в сфере энергетики. Я считаю, что единая политика в энергетике может стать огромным механизмом баланса, особенно для маленьких игроков.

Если говорить о еврозоне… Ситуация там курьезная. На данный момент из 16 стран правилам следуют только четыре. Это — сигнал, что там что-то не в порядке. Причем, в очень большом масштабе — и с управлением, и сами правила, возможно, не соответствуют текущей ситуации.

— А если не договорятся? Будем сидеть и ждать?

— Я считаю, что мы должны быть разумными и искать свои возможности. Мы должны искать экспорт. Наша страна слишком маленькая с маленьким внутренним рынком. Любое нормальное производство превысит нужды Латвии. Поэтому мы должны активнее искать партнеров. На данный момент, я считаю, ситуация для нас благоприятная. Мир на нас смотрит одобрительно, существует очевидное желание с нами сотрудничать. И мы должны этим воспользоваться.

Приоритет №1 для нас — соседние страны, но и не только. В последнее время к нам проявляют интерес страны Африки и Центральной Азии. Они интересуются возможностями работать вместе с нами. И я могу понять интерес небольших стран, богатых ресурсами, которым нужен вход на рынок ЕС. Латвия должна этим пользоваться. Вот-вот к нам приедет президент Турции. Турция — это страна с огромным потенциалом. Кому-то она может не нравиться, но она успешно развивается.


Ждем ответного визита российского президента

— А как с Россией? Полиция безопасности Латвии недавно опубликовала отчет, где объявила, что Россия нам угрожает. Посол России в Латвии А.А.Вешняков заявил, что отношения наших стран охлаждаются…

— У меня нет такого ощущения. Я думаю, что наши деловые и человеческие отношения становятся все лучше и стабильнее. Это растущая тенденция. Если же говорить о политике… Я не вижу оснований, почему бы и этим отношениям не идти вперед, в позитивном направлении…

— Так это же именно ваша работа — как президента…

— (Улыбается.) Это скорее вопрос к президенту России. Ведь президент Латвии уже Россию посетил, теперь большой должен ехать к малому. Наше приглашение остается в силе, и я твердо уверен, что оно реализуется. Я понимаю, что у недавно избранного [российского] президента сейчас другие приоритеты. Важно принять участие в G20, где решить назревшие вопросы. Один из главных вопросов — развитие Европы. Но я уверен, придет и очередь Латвии.

Среди латвийских политиков есть группы, которые имеют разные мнения [касательно отношений с Россией], но это не свидетельствует об общей [недружественной] политике. Особенно в ситуации, когда Латвия достигла определенной экономической стабильности.

— Вот уже два года идет успешная продажа «инвесторских виз». Главные покупатели — россияне…

— Я поддерживаю этот процесс. Что может быть разумнее, если человек хочет вложить у нас деньги и жить какое-то время? Я считаю, что это — логичный путь развития во всем мире. Так делают не только маленькие страны. Сейчас свои правила пересматривает Германия. Раньше туда было очень сложно попасть, особенно предпринимателям. Обязательно надо было вложить сто тысяч евро. Теперь эти правила отменены, и они сами приглашают: приходите, приезжайте и делайте бизнес... Мы должны сделать так же.

— Но наш Национальный блок все время пытается остановить процесс…

— Я считаю, что на данном этапе развития это просто невозможно. Вопрос в парламенте поднимается чуть ли не раз в полгода, но ничего не изменилось. В Латвии живет много русских с родственными и человеческими связями. Почему бы их не использовать? Нет ничего стабильнее человеческих отношений. Сущность Латвии в ее многонациональности. Этот фактор позволил ее основать и восстановить. Будущее является таким же.


Я не упрекаю людей, которые проголосовали за русский язык

— О многонациональности… Полгода назад в стране прошел референдум о русском языке. Большинство и русских, и латышей оценили его как серьезный раскол в обществе…

— Я считаю, тому есть несколько причин. В том числе экономический кризис. Но я уверен, что ситуация изменится к лучшему, когда резко изменятся интересы и видение будущего. Расценивая по-человечески, то есть отбросив всю политику, если бы я не был президентом, я все равно поддержал бы свой, латышский язык. Но я не упрекаю людей русской национальности, которые проголосовали за свой язык. Было бы странно, если бы они голосовали по-другому.

— В Даугавпилсе за русский язык проголосовали 85%. Не считаете ли вы, что там можно было бы пойти навстречу воле большинства и ввести русский хотя бы как официальный региональный?

— Я не думаю, что это нужно. Видите ли… Я прекрасно помню время, когда в Даугавпилсе латышский язык вообще не звучал. Теперь все его понимают, все разговаривают. Например, в школе в Медуми вообще возникла феноменальная ситуация: в волости живут только восемь латышских семей, а школа полностью перешла на латышский язык. Дети учат родителей…

— Но ведь 85% проголосовали все-таки ЗА русский язык как второй…

— Я думаю, сейчас экономически невозможно ввести русский как официальный язык. Если бы в Латгалии прошел референдум за латгальский язык, то и за него бы проголосовали…

— А кстати, очень интересный и красивый язык. Почему бы и нет?

— Тогда надо ехать в Польшу. В университетах Варшавы и Познани учат латгальский и пишут научные работы по грамматике латгальского языка. Но разве это означает, что там необходимо ввести латгальский язык в качестве регионального? Это создало бы огромный хаос.

Я думаю, в Латгалии есть отдельные люди, у которых имеются трудности с языком, но у тех, кто посещает школу, проблем нет. Они богаче на один язык — это большой плюс этих школ нацменьшинств. Посмотрите на литовские и украинские школы. Вы думаете, там учатся только литовцы и украинцы? Нет, конечно. Еще один язык — это еще одно богатство. Если язык превращают в политическое средство, это другой вопрос. Но фактически это — богатство.

Я везде говорю: если мы в латышских школах не учим русский язык, мы делаем детей неконкурентоспособными по сравнению с теми, которые оканчивают школы нацменьшинств. Тут не может быть и речи о языковой дискриминации. Это скорее — личный выбор.

— На днях вы решили сократить должность советника по истории при президенте. Вам не нужен персональный специалист для толкования истории?

— Есть же комиссия историков, работа ее не останавливается. Мой советник работал очень хорошо, но при нашем маленьком штате (меньше десяти человек) нужно выбирать. Для меня важнее вопросы, связанные с будущим. Я уверен, что вскоре в Европе будут перемены. Мы занимаемся международными вопросами будущего развития, для нас они на первом плане.



 

Интервью можно прочитать
также на Slon.ru