Алексея Грейчуса отпустили на три дня! :: IMHOclub

АРХИПЕЛАГ БАЛТЛАГ. ЛИТВА

03.09.2023

Алла Березовская

Журналист

Алексея Грейчуса отпустили на три дня!

Участники дискуссии:

1

1
Последняя реплика:

больше месяца назад

Юрий Васильевич Мартинович

Друзья! Алексея Грейчуса отпустили на три дня! Только что говорили с ним по телефону.

Да, надо бы и нам похвалить Балтлаг Литвы. Из всех знакомых нам печальных балтлаговских заведений, пожалуй, только в Литве политических узников могут отпустить в отпуск на 3 дня – домой. Один раз в три месяца.

Конечно, это при условии, что осужденный активно “исправляется”, хорошо работает, посещает прописанные ему воспитательные беседы с психологом и никогда не нарушает режим.

Недавно такая возможность посетить престарелых родителей была предоставлена самому знаменитому литовскому узнику совести – публицисту Альгирдасу Палецкису, а вчера и книгоиздатель Алексей Грейчус, наконец, смог обнять своего 85-летнего отца.

Напомню, обоих общественных деятелей огульно обвинили в шпионаже в пользу российской разведки, отправив Палецкиса на 6 лет в тюрьму (срок позже был сокращен на полгода), а Грейчуса – на 4 года. Альгирдас отбывает срок в Каунасе, Алексей – в колонии Правинишки, Каунасский уезд.

Алексей Грейчус, внук праведников мира – семья его деда укрывала у себя литовскую еврейку от фашистов. Сам он увлекался военной историей родного края. Этот интерес Алеша перенял от своего отца – известного журналиста и писателя Римантаса Грейчуса. Сын тоже стал записывать и издавать рассказы ветеранов войны, узников немецких концлагерей, активно участвовал в общественной работе, помогая ветеранам Антигитлеровской коалиции в Клайпеде. Видимо, эта деятельность и стала позже главной причиной его обвинения в шпионаже…

Алеша жил вдвоем с отцом в их доме в Клайпеде до того момента, пока его не отправили под конвоем в Правинишки. Отправили, несмотря на подозрения на онкологию и незавершенное медицинское обследование. Несмотря на неважное состояние здоровья, он выжил.

Весь этот тяжелейший год друзья и соратники со всего света его поддерживали – писали письма, иногда перечисляли деньги на тюремный счет, в том числе благодаря и нашему Тюремному вестнику, как и другим дружественным интернет-ресурсам.

Приехав после длительного вынужденного перерыва домой и обняв отца, Алеша начал обзванивать родных и друзей. А сегодня и мне удалось коротко с ним переговорить по воцапу и даже сделать его фото в этот момент.

За год, что мы не виделись, он сильно изменился, возмужал, внешне стал жестче, но улыбка осталась прежней – доброй и жизнерадостной. Короче – узнаю “брата Лешу”!

Чувствую себя, как будто приехал из длительной командировки на пару деньков домой, а затем поеду назад, – признался Алексей. – Вообще, человек ко всему привыкает. У меня в колонии даже появились хорошие друзья, хотя мне говорили, что в тюрьме нет друзей – каждый сам за себя. Это не так.

Я много работаю, выполняю функции разнорядчика – получаю с утра гору самых разных поручений, разношу бумаги, документы, постоянно перемещаюсь по всей территории колонии – по рабочей или жилой зоне. Думаю, в день прохожу два-три десятка километров.

Отношение ко мне хорошее, ни с кем не конфликтую. Думаю, к любому человеку при желании можно найти подход. Многие про моё “шпионское” дело здесь наслышаны, и удивлены, за что же меня посадили, даже среди администрации.

Ну вы же тоже читали мой приговор, помните? Человек, с которым я общался по общественным делам, якобы был сотрудником ФСБ. Но при этом ни одного подтверждения этого факта не обнаружено. Тем не менее – теперь вот я “шпион”… – мой собеседник горько улыбается.

Вчера отец сразу повёз меня в поликлинику, надо успеть хоть анализы сдать, может, ещё к специалисту по крови попаду. Ведь мне диагноз – лейкемия окончательно так и не поставили, лечение не назначили.

Что еще сказать? Лето у нас было не особенно жаркое, а мне так вообще всегда холодно, даже в жару знобит, хожу в теплой кофте. На свидания ко мне сестра приезжала, друзья из Клайпеды и даже из Норвегии знакомые были, тоже удивлялись.

Я очень рад, что с отцом проведу эти три дня, он постарел, пока меня не было. Сильно. За него больше всего переживаю, как-никак 85… Но характер все такой же – боевой, наш папа не сдается. Всегда такой был – при немцах, будучи ещё пацаном, никого не боялся, когда они у себя прятали знакомую еврейку Сару Кантор, потом – в Сибири, куда всю их семью после войны сослали “за коллаборационизм”, да и при нынешних властях он писал и открыто говорил, что думал, а не что велят.

Пока меня с ним не было, отец успел написать новую книгу, а еще и мою рукопись, начатую в колонии, понемногу правит и набирает. В воскресенье рано утром мне уже надо возвращаться в места не столь отдаленные – отпуск закончится. В следующий раз – через три месяца. Ничего, время быстро летит…

Рассказав про себя, Алёша первым делом начал расспрашивать про Таню Андриец, сказал, что в колонии они за неё все очень переживают – как вообще так можно, совсем ещё девочку, студентку-отличницу обвинять в создании политической преступной группировки? Как Латвия могла дойти до такого? Ну детей-то за что так сурово и несправедливо наказывают?

А мне и возразить было нечего, да и зачем? Я полностью разделяю отношение Грейчуса к этому делу, моему уму это тоже абсолютно непостижимо.

Мы прощаемся с Алексеем, он просит обязательно передать огромный и самый тёплый привет всем людям, которые его поддерживали этот длинный тюремный год…