— В чем заключается работа кризис-менеджера?

— Ко мне, как к специалисту по стартам, приходят с идеей, а уходят с реально работающим предприятием. Причем сам старт может быть разным. Для одних это примитивная регистрация, для других — получение прибыли или привлечение инвестиций. Есть и такие, которые задерживаются под управлением до трех лет.

— Сколько у вас компаний под управлением?

— В настоящее время 14. Российские, финские, кипрские, латвийские. Вот такой набор джентльменский. У каждой компании есть своя ниша, которую она обслуживает.

— Чем занимаются зарубежные компании?

— Конкретно здесь, в Риге, — транзитом европейских товаров в Россию. Идет постоянный поиск и консолидация товарных потоков, за счет чего уменьшаем накладные расходы и риски. К примеру, поставляем в Россию из всей Европы брендовые марки одежды, обуви: Baldinini, Marc O Polo, CARAMELO S.A., TRICOT и прочее. Порядка 12 брендов. Грузим там, везем в Ригу. Здесь из оптовых партий фасуем в розничные и доставляем прямо до дверей российских магазинов. Последние полгода каждый месяц заворачиваем через местную логистику в Россию хотя бы один бренд.

— Каким образом удалось? Чем прельстили?

— Для европейцев тем, что говорю по-русски. Для россиян тем, что с пониманием отношусь к проблемам налогового планирования. Европейцы их просто не понимают. Третье, наверное, — и те, и другие убедились, что мы не пытаемся залезть в их карман. Это дорогого стоит.

— И у кого отобрали клиента?

— Конкурировали с литовцами и эстонцами, конкурировали с финнами.

— А какой вообще в транзите интерес для Латвии? Привезли — увезли…

— Ну, посчитаем. На складе было создано около двадцати рабочих мест. Перевозчики — наши местные компании. И все это без каких-либо вложений. Нулевые затраты с нашей стороны. Просто инвестиции — ноль-ноль-ноль-ноль. Программисты работают, которые обслуживают всю эту электронную систему, бухгалтеры, юристы...

— Хорошо. Финляндия, Литва — конкуренты. Им легче работать, чем нам, или наоборот? Где сложнее законы для такого рода деятельности?

— Я скажу так: Латвия создала практически невыносимые условия работы для местного бизнеса. И работать в Латвии под латвийским флагом практически невозможно. Что ни возьми. Налогами облагается практически любое дыхание. Вот для нерезидента в Латвии еще более-менее подходящие условия. Поэтому в Латвии лучше работать под иностранным брендом.

— А вы под латвийским?

— В транзите — нет.

— А ваши латвийские фирмы чем занимаются?

— Латвийские фирмы — они под другое, под производство.

— В кризисное время — производство?

— А мы всегда идем против тренда. Когда все остальные вкладывались, мы экономили. Сейчас все остальные начали резко экономить — мы расширяемся. Строим три производства одновременно.

— И что же?

— Ну, например, производим перепелиные яйца. Кстати, начинали давно, 20 лет назад, это семейное. Когда Клинтон здесь был, обед давал — вот туда мы их поставляли. Сейчас строим сборочное производство медицинской аппаратуры, два осетровых питомника, это уже более серьезно...

— На икру?

— В перспективе. Икорный бизнес в Латвии есть. Есть в Рамаве очень большая серьезная компания. Это логично. Потому что если посмотреть на то, что творится в мире уже по части продовольствия, глаза на лоб лезут. То, что продовольствие дорожает и будет дорожать — ни для кого не секрет. Если мы копнем поглубже — увидим, что ежегодно уменьшается выпуск всех видов продовольствия, которые связаны с пресной водой. Проблема пресной воды стоит так же, как и проблема с углеводородами. А у нас же есть фактически неограниченный ресурс пресной воды. То, чем не может похвастаться практически ни одна европейская страна. А разведение осетров, в частности, требует большого количества пресной воды.

Россия сейчас объявила десятилетний мораторий на вылов осетровых. А после ситуации в Мексиканском заливе еще и США объявили мораторий на вылов тунцовых. Кроме этого, в нашей Балтике рыба практически закончилась. Вот я думаю, рыбная промышленность будет востребована.

— А какого порядка инвестиции?

— Очень небольшие. Можно, конечно, и миллионы вбабахать.

— И как быстро они окупаются?

— Удивитесь, но осетров начинают продавать буквально через три месяца. Запускают три тысячи мальков, и потом через три месяца начинают сортировать. Тех, кто не растет, помечают — и на продажу. Поэтому из трех тысяч к пятому году остаются 20-30. Но уже таких! (Разводит руки в классическом жесте рыбака.)

— А когда у них начинается икорный период?

— На пятый-шестой год. Поэтому и есть перспектива.

— Что еще с пресной водой связано?

— Все, что касается овощей. Я купил в России тестер, который замеряет нитраты. Притопал в RIMI. И начал тупо тыкать этим тестером во все, что там лежит. У меня стрелка зашкалила — чуть не сломалась. Это — импортные. Наши не такие большие и красивые, но без этой гадости. У нас есть возможность выращивать без этой гадости. А уж дальше — как карта ляжет. Что касается пресной воды, то она и сама по себе интересна будет в виде экспорта.

— Что еще перспективно в Латвии, кроме пресной воды?

— Например, электричество дорожает, а у нас опять все электричество завязано на углеводородах. Газ, мазут, все импортируем.

— А что вы предлагаете?

— Торф, который в Латвии — это же реальное богатство.

— Я слышал, что торф нерентабелен. Добыть, переработать в топливо, потом рекультивировать место добычи. Потом у торфа очень грязный дым… Выгоднее жечь уголь, а еще выгоднее — газ.

— Пока нефть стоит до 100 долларов за баррель, все остальное нерентабельно. Можно не дергаться. Как только эта магическая планочка перейдена — 100 долларов за баррель, — с этого момента очень много чего начинает быть рентабельным.

— Все говорят — кризис, сворачиваемся, все закрываем, уезжаем… А вы, наоборот, развиваетесь.

— А я по-другому думаю. Куда они уезжают? Там же тоже проблемы. Я пытался эмигрировать, семь лет прожил в России. Меня пригласили на очень хорошую и очень перспективную работу в «Лукойл». Где-то в 2000 году уехал.

— А что вернулись? «Менталитате»?

— Кстати, да. Причем я уезжал со многими людьми, которые думали, что наелись независимости с местными националами, поехали работать туда. Не на пустое место, не в общагу, не дворы чистить… Где-то полгода прошло… Россия ведь, по большому счету, восточно-азиатская страна. Что бы там ни говорили. И вот эта азиатская пирамида, которая там построена, соблюдается в мелочах, практически во всех компаниях. Вверху царь-тире-Бог, а ниже — рабы его. Это выдерживается. Человеку, который привык к другому мышлению, в России очень неуютно.

Меня в свое время в «Лукойл» пригласили, встроили туда в свой механизм, внутрь посадили — там ты защищен. Ты свой в этом коллективе. Выполняй внутренний порядок, и тогда тебя никто не тронет. Но это министерская жизнь. Ты — столоначальник. У тебя в 9:00 и в 17:00 отчеты перед вышестоящим Богом. Это значит: терпи все самодурство, значит, никакой инициативы — любая инициатива наказуема, причем в очень изощренной форме. Я не критикую — это констатация факта. Так они работают и по-другому работать не могут.

— А мы, местные русские, в это не встраиваемся?

— А мы не встраиваемся. Если мы видим что-то неправильное, то нам обязательно надо свои 5 копеек вставить: «Ребята, да у вас же тут бардак». Сначала укажут: «Ай-яй-яй, ты не местный, не надо». А вот во второй раз уже начинают бить.

— Ну, это если в наем. А если свой бизнес?

— А свой бизнес... Все равно же на кого-то опираешься. У тебя есть заказчики, которые платят тебе деньги. У тебя есть подрядчики, которым платишь деньги ты. И ты встраиваешься в эту же пирамиду, но уже просто в другой форме.

— А в чем там-то проблема? Заказчик, подрядчик. Они равны. Когда партнеры, какая может быть пирамида?

— С партнерами там вообще интересно. Все, что касается вот этого менталитета азиатского, он ведь как интересно построен — там все существует, о чем писали классики. Честное слово купеческое, бизнес на доверии, плакаться в жилетку… Это все есть. Но только для своих. А если не свой… Стать своим человеку из Прибалтики…

Мы же для них все — прибалты, даже не латыши. Прибалт — это чужой. Вот в отношении чужих все их правила не действуют. И что для своего (я буду тюремным языком выражаться) западло, то в отношении чужого — доблесть. То есть надуть своего плохо. За это могут морду набить, да еще и пристрелить. А вот если то же самое в отношении чужого сделаешь — тогда все в порядке. И поэтому работать там в качестве частного предпринимателя довольно сложно.

У нас даже есть неформальный клуб такой «поработавших в России» — частные предприниматели. И когда мы друг друга встречаем: «А я вот поработал в России...» Первый вопрос: «На сколько попал?» Что попал — это гарантированно. Вопрос — на сколько? Ни одного из наших, кто разбогател непосредственно в России, я не видел.

— Вернемся к теме бизнеса здесь. Что мешает? Налоги?

— Сейчас расскажу. Я хорошо знаком с налоговой системой Швеции. Я был шесть лет директором одной шведской компании, стартовал, развивал...

А вот тему налоговой системы Латвии и ее отличие от налоговых систем развитых европейских стран мы обсудим в следующем спиче Сергея Васильева в IMHOclub.

От IMHOclub: Сергей Васильев готов ответить на вопросы членов клуба. Чтобы вы были им услышаны, просим авторизоваться и нажать на кнопку «Задать вопрос Сергею Васильеву».